А вот как бороться с этим грызущим изнутри чувством ненужности и глубокой усталости от жизни? Мое темное Я хихикает, покуривает сигарету и отвечает: "-Никак". Ну конечно, ей-то наплевать, что будет со всеми нами завтра. Она уже собрала десяток своих любимых книжек, косметичку и пачку вкусного черного чая в потрепанный рюкзак, не забыла любимые кроссовки, и только и ждет, когда кто-то из них сорвется. И тогда она хлопнет дверью, скажет: "-Как же я ненавижу вас всех, суки!" и, наконец-то, уйдет из проклятого дома искать счастья на чужой стороне.
Но чаще господствует не она, а я.
А я еще помню о такой неприятной штуке, как совесть. Я еще сижу ночами у окна, считая падающие снежинки и размышляя о том, как они, все-таки, умудрились так виртуозно загнать нас всех в жопу. Иногда я прихожу к их постели и осторожно беру мать за руку, гадая, как долго еще выдержу в этом Аду.
Эй, давай не будем спорить хотя бы сегодня? Дай-ка мне бесшумно расплакаться, глотая слезы и мечтая о том дне, когда в моей жизни появится хоть что-то хорошее. Дай мне почувствовать хоть что-нибудь, кроме этой пустоты, сжигающей мои внутренности... Хоть что-нибудь, кроме камня на месте сердца... Но, впрочем, о чем я говорю? Мы слишком часто оказывались по уши в дерьме, что бы я на самом деле верила во все эти эфемерные мечты.
Ты же знаешь, ты все помнишь... даже то, что я так упорно пытаюсь забыть.
И когда-нибудь под шум дождя и запахи подбирающейся осени я удалю из личных файлов все свои заметки, возьму этот чертов рюкзак, напишу прощальную записку и уйду, неважно куда, лишь бы прочь из проклятого дома от этих отчаявшихся людей. Или от их могил, что более вероятно, ведь у меня все еще есть совесть, и я не хочу, чтобы отчаяние в их глазах превратилось в черную неизбежность.
Ведь этот камешек на месте сердца все еще хранит остатки любви к ним.
Пускай, ты их просто ненавидишь...