В моем сердце лед превратился в гранит. А камень не тает (с)
Что бы пройти наверх к старшему оператору, надо пройти почти через всю фабрику. Овощной цех – самое большое зло на этом пути. Не понимаю, как они работают там двенадцать часов почти без отлучек, когда у меня тушь стекает с ресниц на щеки всего за две минуты в непосредственной близости от этого места. Лук. Много чищеного лука. Ночной кошмар моей сестры. В коридоре стены отвратительного темно-коричневого цвета. В коридоре меня всегда посещают странные мысли.
Мысли о том, что я здесь забыла, я приучилась успешно игнорировать. Здесь моя гарантия на наличие плотного ужина и новых сапог на зиму. Это достаточно убедительные доводы, что бы запихнуть нарастающее раздражение туда, откуда оно пришло. И даже принудить себя улыбаться весело и жизнерадостно.
И глупости лезут в голову. О том, что уже вторую неделю не могу купить зажигалку. И у сигарет появился странный привкус. Я бы назвало это поэтично-слюнявым «привкусом отчаяния». Сигареты раньше – это теплый плед, чашка с обжигающим чаем, небрежно кинутая пачка с ними поверх интересной книги. Сигареты сейчас – это нервный смех в прокуренной комнате, взгляд в пол и разговоры ни о чем.
А еще – Б-же, как же они меня достали! Если бы тест трехгодичной давности повторить, я бы ответила психологу, что я не «целеустремленная девушка с задатками блестящего аналитика» а «социопат, неуравновешенный, злой и рассматривающий людей, как объект изучения». Да, и почему-то именно эти мысли лезут в голову особенно настырно, забивают все мозговые извилины и принуждают отвечать невпопад на вопросы сослуживцев.
И курить! Как же хочется прямо сейчас вытащить сигарету, затянуться, а потом затушить об эту стену, нарушая ее уныло-коричневую матовую идеальность. Но приходится до боли в запястье вдавливать пачку вглубь кармана, сдерживая себя от соблазна. И радоваться – зажигалки-то нет!
Ненавижу себя за то, что наперед знаю почти все слова и реакции окружающих. Вот этот симпатичный блондин за средним столом вскинет голову, услышав цокот моих каблуков, и проводит внимательным взглядом до двери в операторскую. У него жена и годовая дочка, но это не мешает вести ему себя свободно. Вот эта женщина за столом напротив – отпустит очередную вульгарную шуточку или сделает замечание, что я «слишком громко топочу!». Та крашенная за дальним не видит ничего, кроме своего компьютера. Эти, за ближними столами, опять пьют чай и обсуждают последние новости. И да, мне до чертиков хочется, что бы что-то произошло! Пусть кто-нибудь заплачет, заистерит или сдохнет, наконец! Невозможно, до боли, до слез… Что-нибудь, пожалуйста!
Но мне через полчаса в институт, половина данных еще не занесена в компьютер и пачка сигарет жжет бок сквозь тонкую ткань рубашки.
Мысли о том, что я здесь забыла, я приучилась успешно игнорировать. Здесь моя гарантия на наличие плотного ужина и новых сапог на зиму. Это достаточно убедительные доводы, что бы запихнуть нарастающее раздражение туда, откуда оно пришло. И даже принудить себя улыбаться весело и жизнерадостно.
И глупости лезут в голову. О том, что уже вторую неделю не могу купить зажигалку. И у сигарет появился странный привкус. Я бы назвало это поэтично-слюнявым «привкусом отчаяния». Сигареты раньше – это теплый плед, чашка с обжигающим чаем, небрежно кинутая пачка с ними поверх интересной книги. Сигареты сейчас – это нервный смех в прокуренной комнате, взгляд в пол и разговоры ни о чем.
А еще – Б-же, как же они меня достали! Если бы тест трехгодичной давности повторить, я бы ответила психологу, что я не «целеустремленная девушка с задатками блестящего аналитика» а «социопат, неуравновешенный, злой и рассматривающий людей, как объект изучения». Да, и почему-то именно эти мысли лезут в голову особенно настырно, забивают все мозговые извилины и принуждают отвечать невпопад на вопросы сослуживцев.
И курить! Как же хочется прямо сейчас вытащить сигарету, затянуться, а потом затушить об эту стену, нарушая ее уныло-коричневую матовую идеальность. Но приходится до боли в запястье вдавливать пачку вглубь кармана, сдерживая себя от соблазна. И радоваться – зажигалки-то нет!
Ненавижу себя за то, что наперед знаю почти все слова и реакции окружающих. Вот этот симпатичный блондин за средним столом вскинет голову, услышав цокот моих каблуков, и проводит внимательным взглядом до двери в операторскую. У него жена и годовая дочка, но это не мешает вести ему себя свободно. Вот эта женщина за столом напротив – отпустит очередную вульгарную шуточку или сделает замечание, что я «слишком громко топочу!». Та крашенная за дальним не видит ничего, кроме своего компьютера. Эти, за ближними столами, опять пьют чай и обсуждают последние новости. И да, мне до чертиков хочется, что бы что-то произошло! Пусть кто-нибудь заплачет, заистерит или сдохнет, наконец! Невозможно, до боли, до слез… Что-нибудь, пожалуйста!
Но мне через полчаса в институт, половина данных еще не занесена в компьютер и пачка сигарет жжет бок сквозь тонкую ткань рубашки.